Не знаем, когда покинем землю

– Пастор, Вам доверено руководить одной из самых многочисленных христианских общин в Твери, церковью с многолетней историей. Всегда интересен путь человека – как Бог привел Вас к этому служению?

– Мои обе бабушки были верующие, а когда мне было около 7 лет, покаялись и папа с мамой. Папа был военным – офицер, майор, командир разведки артиллерийского полка... В то время невозможно было не быть партийным, и он был членом партии. Но когда уверовал – просто пришел и сказал, что теперь его вера несовместима с идеями коммунистов, и что он хочет выйти из партии. Ему оставалось два года до пенсии, и его попытались уговорить, чтобы он тихо «дослужил» и никого не трогал. Но он сказал, что не может так – это будет против его совести...

Тогда он прошел через несколько психиатрических больниц (в советское время не мог человек верующий считаться нормальным), и в итоге его уволили по какому-то надуманному предлогу из армии. Но он нашел, слава Богу, работу – отучился на полиграфкомбинате нашем тверском (вместе с ПТУшниками в 40 лет там учился), и потом стал там работать... А параллельно уже и в церкви служить – он был диаконом, потом пастором долгое время. До сих пор он вот в церкви этой нашей. Это была единственная на тот период баптистская церковь в городе (бабушки тоже были в баптистской церкви, только в другом городе, в Подмосковье)...

Так вот с детства меня, естественно, брали в церковь родители, потому что они были в воскресенье в церкви. Никаких воскресных школ тогда еще не было. Мы сидели на балконе (ну, это было в другом месте, церковь была в поселке Вагонников) с детьми других верующих...

Но еще веры личной не было. Поэтому, когда я уже дошел до такого возраста... В старших классах – когда у меня была возможность уже не ходить в церковь – я в нее перестал ходить. Женился... У нас было двое детей уже...

– После школы сразу женились?

– В 19 лет... Мы с супругой учились в одном классе последние два года. В ее окружении никого верующих не было – наоборот, там достаточно все было сложно с жизнью и с отношениями... Но она уверовала на 5 лет раньше меня (у нее своя интересная история, можно отдельно у нее интервью взять). Она ходила в церковь сначала там, где мы жили, в Подмосковье; потом мы переехали сюда, и она стала ходить в эту церковь.

Потом мы дружили с одной семьей, которая переехала из Брянска. Жили они недалеко от нас. У них было четверо детей, у нас – двое. Он был диаконом в этой церкви, брат Петр его звали... Младшие дети как раз были погодки, и очень хорошо дружили, играли, поэтому мы часто друг ко другу в гости ходили...

А Петр в определенный момент времени стал инвалидом – у него отказали обе почки. Через какое-то время ему поставили донорскую почку. Но он такой был очень открытый брат, все служил... Мы дружили – несмотря на то, что я в церковь не ходил. Ну, по выходным я бывал в церкви...

– Ради людей, наверное, больше?

– Ну вот с супругой приходил, еще что-то... Не по выходным даже – по праздникам. Мы дружили с Петром вместе... Поскольку у него был донорский орган, ему надо было пить кучу таблеток, все по часам. А он иногда занимался делами – то есть, шел куда-то, посещал бабушек из церкви, еще что-то – и забывал эти таблетки пить. Обычно люди все трясутся: если у меня что-то такое, надо вовремя... А тут он – наоборот. И меня, конечно, всегда это восхищало. Ему было много всего запрещено, но он все равно делал – у него была семья, они жили еще в частном доме, ремонты там всякие...

И в один из дней – это было перед Пасхой – в 98-м году мы встретились, пообщались, какие-то планы там строили... А на следующий день пришла сестра его жены к нам и сказала: «Петя умер». Ему было чуть больше 30 лет... И осталось четверо детей, супруга – они все в церкви сейчас (трое здесь и один в другом городе)...

И вот это известие... Оно меня просто пробило! То есть, та защита, которая у меня где-то была – она рухнула. Потому что мне было как-то очень тяжело это принять, понять... Но одно я понял – что мы не знаем, что с нами будет в следующее мгновение жизни, не знаем, когда мы покинем эту землю... И поэтому надо было принимать решение... И я просто в этот день плакал и молился... Это был интересный очень момент... И супруга Петина, Вера, сказала на похоронах: «Один Божий человек ушел – второй появился на свет»...

– Она поняла...?

– Ну, я сказал – я же это не скрывал, говорил о том, что я покаялся... Ну и в дальнейшем я пришел в церковь, тут сразу включился в разные служения, дела...

– А сколько Вам лет было?

– С 71-го года... 98-й... Где-то 27 лет было, 27-28 – на стыке...

– И у Вас уже дети были...

– Да, двое детей, 8 лет и 4 года. Сейчас старшему сыну Паше 30, а дочери Ане 26. А маленькой Вике у нас 6 еще пока...

Что-то делать для Господа

– А в какие служения включились? Интересно, во что могут включить молодого человека...

– Ну, меня сразу в хор затащили... И поскольку я был сын пастора (папа на тот момент уже был пастором), все равно пасторские дети – о них все знают, они на виду... И я многих знал в церкви, потому что когда-то меня сюда водили – большинство людей я знал, и служителей знал, и историю церкви, и так далее...

Потом была реконструкция дома молитвы – я там сразу включился тоже, доски класть, что-то делать... Потом мне доверили церковную машину – «рафик» был такой в то время, микроавтобус советский – я стал водителем этого «рафика»... Так вот везде понемногу...

Но я никак не мог креститься. Почему-то мне казалось, что я должен разобраться со своими привычками, которые еще оставались (и не очень были полезными), я должен был прочитать Библию целиком, как-то духовно вырасти – и тогда (как я считал) я буду достоин того, чтобы принять крещение. Поэтому я пропустил одно крещение, второе крещение в церкви...

Прошел год уже после моего покаяния. И потом я, можно сказать, случайно (хотя случайностей не бывает) попал на конференцию христианской миссии, которая проходила в Москве, которая занималась служением с фильмом «Иисус». Может, слышали...

– В Твери показывали какое-то время назад...

– В 2002 году мы делали этот проект. И обучение, которое было на тот момент у миссии – оно было духовно-практическим. То есть, там было и обучение благовестию, и духовные вещи, и работа с киноаппаратом, и как показывать фильм, и как организовывать такие показы... И я туда попал.

И это было настолько заточено на благовестие, на евангелизацию и вообще на посвящение для Господа, что я не мог дождаться, когда я с него вернусь. А оно было три недели. То есть, три недели в Москве мы были такой компанией в одной гостинице...

– Рвались в бой...

– Ну да, я не мог дождаться, когда вернусь и приму крещение... И я вернулся – и через неделю принял крещение. Потом миссия мне выдала киноаппарат... И да, я ушел с работы.

– Со светской какой-то, да?

– Да, я программистом работал на одном из предприятий тверских...

– А где Вы этому учились?

– Политех я закончил...

– То есть, одновременно пришло решение и креститься, и уйти с работы?

– Да. Там был четкий призыв: «Посвятите себя для Господа». И хотя мне никто не обещал никакой поддержки, ничего – почему-то у меня было такое твердое убеждение, что мне надо уйти и показывать фильм «Иисус» людям. И я ушел с работы. Меня там все жалели, конечно, как юродивого – пальцем у виска крутили. И говорили: «Если ты вернешься, мы тебя в любой момент примем, приходи». У меня была там хорошая перспектива, потому что уходил мой начальник, и я мог стать начальником отдела как раз... А я ушел.

Ну, у меня в тот момент вообще голова... Если говорить о логическом таком мышлении обычного мирского человека – оно отсутствовало. То есть, у меня всё было на уровне: «Хочется что-то сделать для Господа, и я готов». И всё... Хотя там была семья, двое детей... Но я как-то ушел вообще спокойно. Супруга меня поддержала в этом, безусловно. Она уже была в церкви – пришла на 5 лет раньше, она такая воцерковленная была, тоже помогала везде, в каких-то хозяйственных служениях, социальных...

И вот с тех пор – это 99-й год – с лета 1999 года до 2020-го я был миссионером в этой миссии...

– До 2020... 20 лет!

– Да, 20 лет я был миссионером. Ну, сначала один, потом вместе с супругой. Мы делали много разных проектов с фильмом «Иисус». Потом я уже был в другом служении в миссии...

– Это всё касалось Тверской области?

– Нет, вообще России. Ну, я начинал с Тверской области, но потом я был ответственным за 17 областей и республик в России – это вот от Москвы всё, что на север. Это служение было с фильмом «Иисус». И впоследствии мы проводили много проектов. Самый крупный был в Петербурге – в 2003 году, когда было 300-летие Петербурга. Месяц показывали фильм каждый день в 101 точке...

– Это же очень сложно организовать...

– Ну, это порядка 50 церквей питерских участвовали, и наша команда со стороны миссии была где-то 35 человек...

– Из разных городов?

– Да, ну обычно был один человек в области. То есть, я был в Тверской области, кто-то – во Псковской, кто-то – в Новгородской, кто-то – в Московской... Нас в России было около 60 миссионеров, кто фильмом «Иисус» занимался. И вот в течение месяца в Питере порядка 160 тысяч человек посмотрели фильм «Иисус». Это был сильный проект, была реклама на телеканалах, радио, биллборды...

– А потом как-то собирали отклики – какая была реакция?

– Каждая церковь по силам брала себе обслуживание от одной до пяти точек показа. Например, в кинотеатре, в своей церкви и в какой-нибудь библиотеке. Мы проводили обучение, чтобы на каждом месте показа была команда церковная...

Там была целая система, и у нас было в процессе обучения такое пособие, которое называлось «Жизнь во Христе»... В конце фильма есть молитва покаяния и призыв, и после фильма люди могли оставить анкету... И было пять встреч после фильма. Мы арендовали помещение – или там же, где показывался фильм, или рядом, куда люди, которые заинтересовались духовными темами, могли прийти и задать свои вопросы, узнать больше о христианстве и получить какое-то наставление...

– Та же команда проводила?

– Ну да, была команда, которая была посвящена на это. Первая встреча была очень простая. А если дальше люди оставались, они получали понимание: если человек помолился молитвой покаяния – что это значит в его жизни, как Бог к этому относится, как к Нему относиться... То есть, такие первые шаги во Христе, в вере.

Через несколько лет мы делали мониторинг в тех церквях, которые участвовали – где-то открылась новая церковь. Конечно, таких мало было случаев, но бывало, что открывалась прямо новая церковь из тех, кто посмотрел фильм «Иисус». Во Владимире, по-моему, собралась такая церковь, человек 40...

В питерских церквях через несколько лет мы просили в зале поднимать руки, кто после фильма «Иисус» пришел в церковь – и бывало по 10-15 человек, для кого это был действительно первый шаг, когда они посмотрели фильм «Иисус» – кто-то пришел через полгода, кто-то через год... Такое было служение.

– И это вплоть до нынешнего года продолжалось?

– Нет, сначала я был служителем с фильмом «Иисус», и вторая часть – я был в административном служении, был административным директором миссии...

– Тверской?

– Нет, российской...

– А как это было организовано – это межконфессиональное какое-то служение?

– Ну, в России миссия называется «Новая жизнь», а вообще она присутствует в более 180 странах – практически в каждой стране...

– Как гедеоновское движение?

– Практически... Она была образована в 1951 году в США. Был такой доктор Билл Брайт, который пришел к вере сам со своей женой, и они молились так: «Господи, вот всё, что Ты дашь нам в жизни, в любой области – в материальной, в духовной – мы хотим, чтобы мы в любом случае за это не держались, чтобы всё это принадлежало Тебе». И они были очень настроены на благовестие...

Он закончил хороший университет, и он очень хотел благовествовать среди студентов. И вот они начали с одного университета это движение, а Бог настолько его расширил, что в конце концов почти все университеты в Америке были охвачены.

Ну и дальше они уже пошли по миру с этим. А когда открылись границы в конце 80-х – начале 90-х, появилась возможность приезжать в страны соцлагеря – около 1992 года началась эта миссия и в России...

Мы всегда придерживались межконфессионального сотрудничества. То есть, это разные церкви – те, которые откликались. Вот если про фильм «Иисус» говорить – у нас в проектах участвовали католики, пятидесятники, баптисты, адвентисты...

– А православные?

– Неофициально. Потому что официально была позиция не очень одобрительная. А неофициально – были священники, которые просто брали фильм «Иисус» – особенно те, кто служил где-то при тюрьмах, в таких местах – и его использовали. Но это было на уровне личной дружбы больше...

Вот в Твери ввиду некоего непонимания не получилось показать фильм в центральных ДК, но были кинотеатр «Звезда», «Вулкан»... Показали мы все равно – здесь у нас было 11 или 13 мест показа, тоже в течение месяца старались показывать. Участвовало около 10 церквей евангельских, больше никто на это не подписался...

Разная специфика

– А дальше?

– А в этом году... Мы просто с супругой пару лет назад начали молиться – как-то, может, получим от Господа понимание, где нам дальше служить, что делать. Мы готовы были к любому варианту. Ну вот Бог направил нас сюда – и с февраля 2020 года мы здесь. То есть, я только начинаю приступать к служению, скажем так...

– Значит, это был ответ на ваши молитвы?

– Ну да... У меня супруга брала пост, месяца два у нее был...

– То есть, вы осознали, что заканчивается какой-то этап, и к чему-то Бог призывает – но пока непонятно, к чему?

– Ну вот 10 лет я был в одном служении, 10 лет я был в другом служении... И я как-то понял, что нет какого-то драйва: я уже всё знаю, ко всему привык, всё могу делать... А вот вызова какого-то нет для меня. И мы просто решили, что будем молиться... И если Господь скажет нам остаться в том, в чем мы были – останемся, без проблем. Если же Он покажет что-то новое... Ну, и в итоге – мы здесь, в Твери. То есть, Бог нас направил...

– И вы переехали сюда? А так вы находились...

– В Питере...

– Все последние 10 лет?

– Ну, мы уехали из Твери туда в 2004 году, потом переехали из Питера в Москву на три года в 2009 году, в 2012-м вернулись – решили уже, что мы, наверное, останемся навсегда в Питере... Но мы обычно если решаем, что что-то навсегда – происходит что-то другое... И вот в 2020 году, получается, мы приехали сюда...

– Получается, Вам приглашение поступило?

– Ну, здесь церковь избирала нового пастора, и моя фамилия – поскольку мы тут как бы не чужие при этой церкви – она тоже попала в этот список... и в итоге осталась одна. Ну, и нам церковь прислала приглашение... Мы стали думать, молиться... А как раз это момент, когда вот мы размышляли о дальнейшем пути...

– А как избрание происходит? Выбирают из тех, кого в общине знают?

– Да, община предлагает каких-то людей, кого знают... Но даже если предлагается незнакомый человек – все равно он должен приехать, рассказать там свое видение, и так далее – о нем что-то узнают. Ну, нас часть людей знала по прежним временам. И мы всё равно сюда приезжали, поскольку родители здесь живут, появлялись здесь периодически...

– И Ваши, и супруги?

– Да...

– А дети?

– Ну, сын остался там, а дочка вот недавно приехала сюда – она там закончила работу, сейчас думает... И младшая с нами.

– Вот Вы сказали про видение... Предполагается, что пастор, становясь руководителем общины, должен иметь какое-то видение задач для дальнейшего развития?

– На самом деле, везде по-разному – зависит от уровня церкви самой. Поскольку я был в организации, которая более структурирована и более целенаправлена, я привык к тому, что начинается новый год – и мы планируем какие-то служения, совместные проекты, привлекаем финансы, ищем какие-то возможности, новых людей в миссию, мотивируем и так далее – есть какое-то четкое движение. Поэтому я всегда был за то, чтобы в церкви тоже было понятно, куда она движется, почему она вообще здесь существует – то есть, какова тут ее задача.

Потому что – при всём том, что в целом Церковь стремится к тому, чтобы проповедовать Евангелие и расширять Царство Божие на земле – специфика у церквей может быть разная. Допустим, одни могут вести больше социальное служение – например, кормить бездомных, реабилитационные центры какие-то создавать...

Другие, например... Я знаю одну церковь в Архангельске, в которой каждый год делали английский лагерь для студентов. И это вся церковь из студентов! Они сейчас стали постарше немного, но когда мы с ними встречались несколько лет назад, пастору было около 28 лет – и это самый старший человек в церкви...

Поэтому все равно у церкви должно быть видение и понимание, на что она направлена, у каждой конкретной церкви...

– А изменилось ли как-то понимание направленности Вашей церкви, как Вам кажется? Ведь Вы наверняка привнесли какие-то свои идеи...

– Ну, какие-то свои идеи я принес... Но я могу сказать одну вещь. Один мой хороший друг – пастор церкви 6 лет уже, наверное (до этого он тоже был миссионером). И вот он сказал, когда стал пастором (причем там же, где был долго обычным членом церкви), что у него было 5 пунктов, которые он хотел, чтобы реализовались в церкви. Мы с ним встретились через 4 года, и он говорит: «За 4 года пастырского служения я смог только два пункта сделать. Причем за это время из церкви ушло две группы людей». И он хороший пастор, хороший человек, хороший христианин – то есть, не то, чтобы какой-то революционер...

И вот это сложный момент с переменами в церкви. Есть такая история неканоническая – про то, как новый пастор решил переставить пианино на сцене с правой части в левую. Переставил – и перестал быть пастором, его церковь уволила. А потом он приехал через год – и там следующий пастор. И смотрит – а пианино не в правом углу, а в левом. Говорит: «Слушай, как тебе удалось? Меня просто выгнали из церкви...». А он отвечает: «А я просто на каждом служении по 5 сантиметров переставлял, и оно вот передвинулось»...

– Ну... это анекдот ведь?

– Ну да, скажем так, это притча... Но это реалии церкви. Начни что-нибудь менять резко – и это будет революция, и будут люди, которые... особенно, которые в церкви по 20, по 30, по 40 лет... которые сразу встают на защиту традиций.

– Есть люди, которые по 30-40 лет в церкви?

– Конечно. Здесь примерно половина – это те, кому за 60. Ну не все, конечно, они всю жизнь в церкви, некоторые пришли уже в зрелом возрасте... Но просто когда человек ходит долго... Это, в принципе, присуще всем... То есть, традиции – с ними очень сложно...

– А какие есть традиции, например – чем дорожат люди?

– Сложный вопрос. У каждого свое... Сложно было во время пандемии – церковь не собиралась вместе, и мы не делали хлебопреломление какое-то время... Но мы записывали каждую неделю богослужения воскресные и транслировали их...

– Не у всех была возможность, наверное, за этим следить, особенно у старшего поколения...

– Ну, старшее поколение... Вы знаете, есть бабушки очень посвященные! Я знаю бабушек здесь, которые смотрели на гаджетах внуков и еще кого-то эти богослужения, а потом звонили по обычному проводному телефону и пересказывали проповедь другой бабушке, которая не была в церкви, причем достаточно подробно.

А насчет хлебопреломления... Какое-то время мы не видели возможности это делать, но потом мы все-таки провели общую молитву, благословили хлеб и вино и развезли по домам верующих. Это было очень ценно для людей...

Атмосфера любви

– Относительно видения Вашей роли в церкви... Все-таки у миссионера более широкий фронт работы. А то, что Вы теперь пастор поместной общины – это сужает, наверное, задачи?

– Я думаю, что это не сужает точно... Ну, может быть, географически – да. Но по сути... Скажем так: хорошая, здоровая церковь – она должна воспроизводить себе подобных. Иисус сказал: «Идите, научите, крестите... расскажите все, что Я вам заповедал»...

То есть, здоровая церковь должна умножаться. И сама в себе... Хотя понятно, что есть ограничение пространства – тут никуда не денешься. Тут у нас человек 200, может, максимум можно вместить, и то – не в эпоху пандемии... А так, по большому счету, должны образовываться новые церкви, и церковь материнская должна иметь к этому отношение. Поэтому я думаю, что задачи... Ну, я говорил о своем видении церкви...

– На собраниях, да?

– Ну да, было собрание общины, еще до вступления и благословения... В церкви, во-первых, очень важно – должна быть атмосфера любви. Потому что Христос сказал, что две важнейших заповеди (или одна, разделенная на две) – «возлюби Господа Бога и ближнего, как самого себя». На всем этом, как Он сказал, стоит закон и пророки, и всё это очень важно. И если не будет этой атмосферы, то всё остальное просто не пойдет.

Потому что мы можем служить, что-то делать, заниматься какой-то деятельностью... Но если наше сердце не будет в правильном отношении к Господу и к людям вокруг нас – то горе нам. И любое дело развалится – я в этом неоднократно убеждался, наблюдая ситуации вокруг, когда люди с неправильной мотивацией, с неправильным посвящением, неправильными целями начинали делать Божие дело... Это как Вавилонская башня – то есть, строить начали, но в конце концов Господь всё это разрушает. Поэтому это первое, что должно быть.

Ну а дальше... Если между нами есть связи и отношения как действительно в Теле Христовом – тогда уже нужно говорить о том, когда, где и чем мы будем служить. Ну, это не должно идти друг без друга, это в принципе симбиоз – отношения сердца и служение...

– Служение миру?

– Ну, во-первых – друг другу, а во-вторых – миру. Христос тоже неоднократно говорил – заботьтесь друг о друге, Павел писал об этом – прежде всего благословляйте братьев и сестер ваших... И мы видим и знаем, что собирались пожертвования из тех церквей, где был избыток, чтобы помочь голодающим и переживающим какие-то сложные времена церквям. И направлялись братья, помощь была какая-то... Ну, и миру, конечно, свет должен быть...

– А как получается, что в церкви много молодежи – это дети верующих родителей, которые выросли здесь, или есть какое-то специальное молодежное служение?

– Опять же – я начинаю только, а предыдущая история – она была разная, и я о ней знаю только с чьих-то слов... Но у меня есть видение относительно молодежного служения. Во-первых, считаю очень важным, когда в церкви есть семьи. То есть, есть муж и жена... И даже если поодиночке – отдельно только муж или жена в церкви – в таком случае, как Павел пишет, и «муж неверующий освящается верующей женой», и наоборот, и дети получают благословение...

То есть, задачи семейных пар – воспитать детей, передавая им начатки своей веры, давая им мудрый пример своей веры и зарождая... Ну, понятно, что это Господь действует – но чтобы добрый пример веры мог подействовать и на них, и у них что-то в сердце могло зародиться.

И поэтому, безусловно, в церкви часть молодежи – это дети верующих родителей, те, которые видели добрый пример своих родителей. Ну и есть, конечно, какая-то часть молодежи «из мира», безусловно... Но каких-то специальных регулярных служений, насколько я понимаю, не было. Ну и мы пока что-то такое не сделали... Хотя у нас один раз в месяц молодежь полностью проводит служение – это значит, что их проповеди, их пение – это всё целиком на них...

– Как «день самоуправления» в школе?

– Ну, типа того... Но братья, естественно, проповедники – это те, кто уже участвуют в общем служении... То есть, это не то, что кто-то решил попробовать сказать проповедь в церкви – такого нет...

– То есть, тема и всё это как-то направляется...

– Конечно. Но делают они это всё равно самостоятельно. То есть, мы не сильно, скажем так, влезаем... То есть, раз в месяц воскресное служение проводит молодежь.

– Интересно... И как к этому община относится?

– С удовольствием. Очень хорошо... Правда, бывает, насчет каких-то песен начинают возмущаться, что там что-то слишком быстро, или еще что-нибудь, петь неудобно... Но в целом положительно, конечно.

Ну, дело в том, что... А как появится преемственность? Если не передавать возможность участия в служении, и в том числе нести ответственность за это служение, следующему поколению? Дождаться, когда умрет большая часть предыдущего, и уже некому будет совсем делать? Это не лучший вариант. Должна быть, конечно, преемственность...

– Да... А для детей есть что-то – воскресная школа?

– Да, у нас три класса воскресной школы, по возрастам: маленькие самые – для них больше всё это в игровой форме, и два класса уже постарше.

– А проводят воскресную школу люди, которые выросли в церкви? Или это, может быть, какие-то профессионалы...

– Нет, мы не привлекаем профессионалов – это все члены общины... У нас вообще в принципе такое понимание в церкви, что люди со стороны не привлекаются. Более того, считается, что невозрожденный человек – если он духовно не возрожденный – он не может участвовать в служении, потому что у него нет даров, которые дал ему Бог. Есть какие-то природные таланты, которые тоже Он дал – но он еще даже не понимает, как можно всем этим славить Бога. Поэтому... Какое служение он может нести? Он может что-то помочь, пожертвовать, еще что-то...

Но именно нести какое-то служение, которое уже направлено на формирование другой личности в духовном плане, он не может нести, потому что... что он может дать? Невозрожденный человек ничего не может дать возрожденному. Апостол писал, что «вы, духовные, можете судить обо всем», а кто не духовный – в принципе не понимает этих вещей. То есть, как ему можно доверить служение, чтобы там... оказать влияние на кого-то?

Поэтому все свои. И там тоже... Одно время это сестры постарше были, потом они передали – сейчас тоже у нас в основном молодежь ведет воскресную школу.

– Какие задачи у воскресной школы, к чему она должна привести? Есть какие-то программы методические?

– Есть программы, да... Ну вот у меня есть с собой как пример молодежная программа – и что-то наподобие вот, есть пособие... То есть, есть разработанные темы, берутся уроки – у детей своя часть, у преподавателей своя часть – ну, и они просто идут по этим урокам...

– Эти пособия молодежные вы тоже используете? То есть, для молодежи ведется своя программа... Или эту функцию выполняют домашние группы?

– Нет, домашние группы – они... там в принципе все могут быть, независимо от стажа и возраста, и неверующие в том числе (пока что неверующие – мы надеемся, что они придут к Господу)...

– Могут приходить друзья, которые не участвуют в собрании – просто для общения, изучения Библии?

– Легко, конечно... Есть просто отдельное молодежное собрание – один раз в неделю они встречаются, и как раз идут по этому пособию. Есть ответственный, который это ведет, они там разбирают разные вопросы.

В воскресной школе тоже разные программы были – одну проходили, брали другую, они менялись... Ну и сейчас есть определенная программа, которую они проходят...

– А воскресная школа проходит после служения, или параллельно?

– Первый час присутствуют все в собрании – это прославление и первая проповедь, более короткая. После этого дети расходятся по классам, и второй час у них идет как раз своя тема. Ну, воскресная школа – в основном там, конечно, те дети, у которых либо родители, либо дедушки-бабушки в церкви... То есть, дети, у которых есть какое-то духовное попечение дома.

Поэтому воскресную школу мы рассматриваем больше как определенную помощь для родителей, бабушек и дедушек в том, чтобы дать какие-то азы веры, о чем-то поговорить... Но она не ставит своей целью взять всю духовную ответственность за воспитание ребенка. Это вопрос родителей, по-любому – мы не можем ее взять на себя.

Но мы можем помочь чем-то. Чем можем, тем помогаем. Пытаемся как-то объяснять Божии законы, заповеди, Его характер, Его отношение к разным вещам – насколько это возможно...

– Есть ли примеры детей, которые выросли здесь и стали служителями?

– Мой брат – он здесь в церкви... Вот я когда-то ушел, а он остался. Он прошел воскресную школу, покаялся, крестился, и до сих пор здесь, со своей семьей уже. Он младше на шесть лет... У него семеро детей – так что уже он занимается своей воскресной школой...

Единство – в делах

– В предыдущем служении Вы имели общение с разными конфессиями... Как Вам видится, в чем на сегодня достижимо единство между христианами разных исторически сложившихся деноминаций?

– Ну, я был причастен к организации пастырского общения, поскольку первый раз пасторы евангельских церквей Твери собрались вместе для общения и молитвы по моей инициативе, скажем так – когда вот мы готовили к показу фильм «Иисус». Это был 2001 год... Это было самое начало.

Объединение – оно должно, на мой взгляд, происходить... ну, безусловно, вокруг личности Иисуса Христа (с этим никто не будет спорить, потому что все мы – верующие люди). Но объединение должно происходить, по моему убеждению, и вокруг той задачи, которую дает Господь – то есть, «идите, научите все народы».

И когда мы делали этот проект, это были понятная цель, понятные задачи и понятное участие каждой церкви и каждого служителя в этом проекте. И поэтому было достаточно легко. То есть, мы обговорили условия заранее – что мы все принимаем один «Символ веры», не говорим о различиях на наших встречах, не переубеждаем друг друга, что хорошо и что плохо... У нас какие-то такие были общие правила. Мы договорились, что мы не перетягиваем людей из одной церкви в другую – «потому что у нас лучше» или еще что-то...

И было понятно, что задача каждой церкви – показать фильм «Иисус» в том месте, которое закреплено за этой церковью, и те плоды, которые там Бог даст на этом месте – вот эта церковь их и пожинала. И вот в этом случае, конечно, единства было достигать гораздо проще – когда у нас есть понятные цели и задачи, к чему мы вместе стремимся.

Единство ради единства – я не думаю, что оно работает. То есть, как бывает иногда – «а давайте соберемся вот просто вместе – нам хорошо, и так должно быть» – а смысл? А смысла в этом нету... А когда у нас есть общая цель – вот ради общей цели тогда включаемся и начинаем двигаться.

– А может быть общей целью (помимо благовестия) социальное служение какое-то межцерковное, или это сложнее организовывать?

– Думаю, в любом случае это сложно организовывать... Потому что время проектное, на мой взгляд, прошло. Наша миссия уже, наверное, лет 7-8... даже 10 назад отошла от того, что вот «мы делаем какой-то большой громкий проект». Потому что сейчас это делать всё сложнее, причем даже не столько из-за финансов, сколько из-за политической обстановки в обществе...

Поэтому уровень вовлечения всей церкви – он все равно не будет. Вот даже кормить голодных если, социальное служение – вся церковь не будет в этом участвовать, все церкви. Это будут там, не знаю... 15-20 добровольцев. То же самое, что происходит, например, с сельским благовестием. Это как-то естественно ограничивается...

Да, хорошо, когда церковь молится целиком и полностью, когда это презентуется на общем служении... Но всё равно это не захватывает целую церковь... Поэтому даже не знаю...

– Призвания различны...

– Да, и дары различны, и призвания... Поэтому, честно говоря, я даже не знаю, вокруг чего могли бы сейчас объединиться церкви целиком и полностью. Особенно учитывая разность взглядов, пониманий, учений по разным вопросам. То есть, это только что-то должно быть, скорее всего, в области благовестия... ну, или социальной какой-то такой работы... Потому что проводить, например, общие богослужения – я думаю, что это очень сложно...

– А как Вы смотрите на межцерковные молитвы? Например, за духовное пробуждение в области, за единство между христианами (проходят в «Церкви Христа Воскресшего», церкви «Святая благодать»)...

– Положительно. У нас подобное было, опять же, когда показывали фильм «Иисус» – как раз на территории церкви каждую неделю, примерно в течение полугода, собирались с разных церквей верующие и молились за духовное пробуждение. Мы даже организовали молитвенную цепочку на площади перед администрацией города. Там скамеечки были, где памятник Ленину, и приходили люди – договаривались, что этот час будут эти 3-5 человек, потом другие... И мы молились целый день за город, за всё...

Тогда у нас был вот этот церковный «рафик» – мы с молодежью и ночные молитвы организовывали. То есть, мы ездили от кинотеатра к кинотеатру, где предполагалось показывать фильм «Иисус», и мы останавливались около каждого места, молились, помню, за администрацию, за возможность, чтобы здесь был показ, чтобы люди приходили, и так далее. Это было интересно даже – молодежь с удовольствием, кстати, ездила...

– «Ночной дозор»...

– Ну, типа того, да... То есть, мы там начинали, наверное, часов в 11 и заканчивали часа в 2-3 ночи, разъезжались уже по домам. То есть, такой опыт был...

– А как рождалось видение, что так надо делать?

– Не помню, честно... Приходила идея кому-то – а давайте сделаем так? А давайте... И поехали и сделали. Тогда мы даже какие-то инновационные вещи делали – вот сейчас, например, очень много вот этих... не знаю, как называется... раскладушек, когда реклама ставится где-то у торговых центров. Тогда этого ничего еще не было – мы просто брали фанеру, прибивали две ножки, и пока фильм шел, мы ее там ставили прямо возле кинотеатра (или места показа)... А если там был какой-то общий щит, мы ставили прямо перед ним, чтобы люди точно увидели...

– Чтобы привлечь внимание и тех, кто, может, просто проходил мимо...

– Да, да... И это вот как бы даже еще никто не использовал тогда. А у нас эта идея родилась – и мы реализовали... А потом ее рекламные агентства подхватили... Сложно сейчас сказать, откуда это было...

– Витало в воздухе...

– Да...

Инициатива приветствуется

– Есть ли сейчас в вашей церкви служение евангелизации? Есть какое-то видение, как это грамотно делать вообще?

– Ну, на данный момент пока ничего нет такого специального... Ну, опять же говорю – я пока вхожу в понимание того, что происходит, знакомлюсь и с людьми, и с какими-то служениями разными...

– Интересно, как это знакомство происходит?

– Ну, и в церкви, и кого-то в гости просто приглашаем к себе... У нас недавно появилась дача, и в одно воскресенье мы просто выехали туда воскресной школой с родителями – 40 человек. Там 20 детей, 20 взрослых было – учителя были и некоторые семьи... Просто было родительское собрание по воскресной школе, и потом мы спонтанно так решили, поскольку было большинство на машинах – сели и поехали... Очень хорошо пообщались.

А так – приглашаем в гости, встречаемся в церкви с некоторыми людьми... Ну, у меня задача, что за первый год служения я должен встретиться с каждым человеком лично.

– А сколько человек в общине?

– Порядка 150...

– 150 лет церкви – и 150 человек в церкви...

– Ну, 150 человек тут давно, примерно в таком ракурсе... Надо уже что-то новое открывать, чтобы было больше...

– Да, а если говорить о евангелизации – нет четкого видения, что делать?

– Нет, у меня есть видение. Но в миссии мы уже, как говорил, от такого проектного мышления – когда вот что-то где-то делается специально – мы стараемся отходить. Больше у нас, например, сейчас дел идет в связи с изданием Нового Завета с фильмом «Иисус» внутри в качестве приложения. Мы делим его – половину тиража забирает православная церковь, а половину забираем мы и распространяем уже по евангельским церквям.

Был очень хороший проект – вообще замечательный, я считаю, хочу его и у нас здесь предлагать... Когда начинается перед Пасхой Великий пост... Это касается всех – и православных, и протестантов – ну, протестанты Великий пост не очень соблюдают, но тем не менее, у всех на слуху это время, когда пост, когда скоро Пасха, и так далее...

Вот у нас был проект, который назывался «40 дней в Слове». Мы мотивировали, чтобы каждый верующий взял такое Евангелие, до этого молился о каком-либо человеке... И, например, помолившись и приняв решение, или получив какое-то откровение от Господа, пришел к человеку и сказал: «Так и так, будет Пасха, сейчас Великий пост – давай с тобой читать Евангелие каждый день перед Пасхой?». И насколько возможно, хотя бы пару раз в неделю или, кто может, каждый день (если это родственники, если вместе живут) вместе читать и обсуждать. Своего рода пост – только в Слове...

И мы даже презентовали... У нас в Питере хорошие связи с одним храмом, около Московского вокзала, и наш директор там презентовал даже во время службы – местный настоятель дал слово... Так было странно, конечно, видеть вместо настоятеля человека в пиджаке с галстуком на кафедре, но тем не менее... И он рассказал про этот проект, и настоятель сказал: «Вот возьмите, если вы готовы именно с кем-то изучать, а не просто положить себе на полку...». И там где-то, наверное, человек 50 взяли...

– Замечательно...

– Вот один из вариантов евангелизации. Малые группы – тоже, пожалуйста: приглашать неверующих людей, вовлекать их, заинтересовывать. У нас, например, в Ижевске есть команда сотрудников (опять же, говорю про миссию) – они организовали у себя «праздничное благовестие». То есть, Республика Удмуртия – там, как сказать... достаточно сильны (хотя, я думаю, это везде, наверное, такое есть) такие семейные праздничные традиции, когда семьи собираются и что-то проводят. И они сделали программу специальную и назвали ее «Праздничное благовестие».

Они говорят, допустим, родственникам, знакомым: «Мы можем провести вам праздник – день рождения, допустим. У нас есть игры, конкурсы, веселая часть – поздравления какие-то шуточные, и так далее. То есть, мы беремся вам проводить такую программу, только в конце будет свидетельство». И они делают как бы эту программу, и в конце подводят к серьезному такому моменту, когда там кто-то рассказывает из братьев или сестер свидетельство, ну и рассказывает коротко Евангелие. И у них очень часто эти праздники заканчиваются тем, что несколько человек покаялись...

Они вот несколько лет делали такой вариант... Причем они говорили, что у них уже записывались в очередь – людям нравилась сама форма проведения. То есть, они откатали программу очень хорошую времяпровождения. Потому что очень часто люди собираются за столом, а потом не знают, что делать – ну, поели, ну, спели песню какую-нибудь... Что дальше? А они всё делали, фактически, как тамада, грубо говоря. Только ты проводишь это и заканчиваешь Словом Божиим. И у них дошло до того, что прямо писали расписание – когда к кому идем, у кого проводим...

– Как агентство праздников работали, фактически?

– Ну, оно по своим работало – вот родственники, друзья, знакомые – кто знал... Но фактически да, и они таким образом набирали даже малые группы потом для изучения Библии...

– Получается, Вы сейчас, имея разнообразный опыт, пытаетесь понять картину, ресурсы, таланты, чтобы определить, как лучше действовать, так?

– Ну да, пока в таком ключе... Но я не торможу те процессы, которые были... В плане евангелизации, опять же, если говорить, это – участие в сельском благовестии, люди к этому мотивированы...

– Да, кстати, самая активная по числу участников церковь...

– Да, и присоединяются новые. Например, Мансура – недавний наш участник, и она уже включилась активно, слава Богу. Плюс воскресная школа. И также они делали праздники... Например, на Рождество принято делать праздник с приглашением всех неверующих друзей, знакомых и так далее...

– На Пасху тоже?

– Да, обычно на все большие праздники... Ну и воскресная школа, молодежное служение... И на воскресное служение мы всегда тоже приглашаем и призываем к тому, чтобы люди говорили... Но сейчас не знаю – видимо, это со сменой пасторства – люди хотят, видимо, посмотреть, как у нас что тут изменилось, и приходят люди, которые вот когда-то захаживали в церковь, но не остались... И вот они опять начинают, я смотрю, новая волна как бы пошла – то есть, приходят... дети верующих родителей, которые не в церкви уже давно – то есть, вот они начинают снова приходить...

– Слава Богу... такое движение...

– Да, слава Богу, это очень приятно...

– А как Вы смотрите на то, чтобы петь песни благовестия на улицах, например?

– Да на здоровье! Я считаю, что любая форма благовестия – она уместна. Потому что я знаю, что бывает много споров, что лучше – раздавать брошюрки где-нибудь на остановках, или петь песни, рассказывать Евангелие и организовывать еще что-то... Я считаю, что любая форма – она уместна.

Мой директор, когда я только начинал служение с фильмом «Иисус», американец был – он говорил: «Даже если коммунисты захотят показывать фильм «Иисус», я с удовольствием к ним присоединюсь». И я считаю, что любая инициатива, любая возможность, которая родилась в голове – если это прославляет Господа, то почему нет?

– При такой занятости не стоит у Вас вопрос о компромиссах между семьей и церковью?

– Нет-нет... Мало того – мы сейчас хотим открывать... даже возобновлять (оно начиналось, но заглохло) семейное служение. Это однозначно. Мы некоторое время занимались этим в миссии тоже... И мы занимаемся также консультированием семейных пар – предбрачное консультирование. У нас есть специальная программа очень хорошая, уже обкатанная... То есть, мы помогаем молодым людям понять вообще, во что они ввязываются и зачем им это нужно. Ну, и мы хотим семейное общение начать проводить, на которое вход тоже будет открыт всем.

Время отсутствия ориентиров

– Труднее ли сегодняшним христианам, на Ваш взгляд, со страхом и трепетом совершать свое спасение? В чем трудности именно нашего времени?

– Ну, не хочу показаться дедушкой – как, знаете, дедушки с бабушками обычно говорят «вот, в наше-то время...». Нет, я думаю, что у каждого времени есть свои положительные моменты и есть свои трудности.

Время, например, Советского Союза, время гонений и притеснений на церковь определенного – да, оно требовало мужества и определенного противостояния, и посвящения такого серьезного. А с другой стороны, там были свои какие-то сложности...

Сейчас, наоборот – полная свобода. Хочешь – ходи в эту церковь, хочешь – в ту... Даже если ты на работе будешь о Боге всем рассказывать, никто тебя премии за это не лишит. Поэтому тут другой момент, я считаю... Трудности времени сейчас – это отсутствие ориентиров таких даже морально-нравственных в обществе, потому что в принципе, мы идем к тому, что...

Ну, мы всё равно придем к этому, как бы мы ни закрывались как страна – к тому, что и лгбт-сообщества все эти будут, и остальное... Даже сейчас уже в программу школьную вводятся такие вещи, в которые пропихивают что-то определенное свое, чтобы это присутствовало... Вот эта вся толерантность, смещение ориентиров, потеря абсолютная ценности семьи – ну, зачем тебе брак? Живите так... И детей тоже как-нибудь так воспитывайте, непонятно...

И плюс, как сказать... Общество потребления – это сильно влияет. То есть, многие пытаются зарабатывать деньги, и чем больше, тем лучше... А служение требует времени, сил и тех же самых финансов – а иногда их не остается просто...

Ну и плюс то, что... наверное, еще один момент – нету в связи с размыванием вот этих ориентиров... размывается и посвящение. Человек становится менее верен. В разных вещах. Та же самая, например, работа. Если в советское время считалось, что проработать на одном месте всю жизнь, продвинуться по карьерной лестнице – это вот очень такое, как сказать, достоинство, да...

А сейчас достоинство – чем больше работ ты поменяешь, чем больше ты знаешь и там, и там, и там – то есть, это достоинство, да... И человек становится очень легко подвержен переменам. То есть, не получается у меня поехать в поездку – ну и ладно, и не поеду на эту евангелизацию, и ничего страшного... То есть, раньше, если ты решил... Не знаю, мне кажется, люди были более посвящены и более верны. Хотя я не говорю, что раньше другое время было, и поэтому люди там были лучше – нет...

Но сейчас вот вообще общая такая тенденция – это более свободное отношение ко всему, в том числе к своему слову. Как бы я вот дал слово – я его и забрал. То есть, я договорился встретиться – и я точно так же легко эту встречу отменил...

– Но ведь раньше просто не было такого – написать, позвонить с мобильного... Может, мы расслабляемся из-за повышенных технических возможностей?

– Да нет, я думаю, что технические наши возможности – они просто усиливают или немножко уменьшают... Дело не в них, а в человеке. То есть, если человек имеет характер обязательный такой и посвященный, то он будет изо всех сил стараться это сделать. А если ему все равно... Но это тоже, опять же – формирование характера и сердца человека, которое тоже с Божией помощью только можно сделать.

– Точно... Напоследок нам хотелось бы для лучшего знакомства наших читателей с Вами задать пять коротких вопросов:

* Какой Вы человек, в двух словах?

– Если в двух словах, человек... Я бы сказал, что я дружелюбный. Ну и... достаточно веселый. Во всяком случае, до последнего момента... пока не прихал в Тверь! (смеется) Это шутка, конечно.

– А говорят про Тверь, будто очень депрессивный город...

– Про Питер то же самое говорят. Мы уехали из Твери в Питер, приехали из Питера в Тверь – все то же самое. Понятно, что погода, сырость, влажность, болота... Ну, север – он весь депрессивный, на самом деле. Потому что юг – он такой... подразумевает, когда много солнца, когда тепло – и люди более живые, более такие эмоциональные где-то... А на севере энергию надо хранить и не разбазаривать... Поэтому всё внутри, всё внутри...

* Ваше любимое занятие?

– Любимое занятие... Честно говоря, нет у меня, наверное, одного какого-то занятия. Мне нравится проводить время с моей семьей, мне нравится гулять, я люблю волейбол, люблю рыбалку...

– Еще не организуете волейбольных матчей на приходе?

– Нет, здесь пока нет. Я пока ходил на стадион «Химик». А так здесь еще пока нет – спортзал еще не нашли... Ну то есть, разные занятия, нет какого-то одного, разноплановые...

* Ваша любимая книга, помимо Библии?

– Тоже не знаю... Я читаю разные книги. Мне нравятся книги по христианскому душепопечению. Ну, я могу назвать автора последнего моего любимого – это Пол Трипп. Очень хороший автор и очень плодотворный, пастор церкви. Книга, которую я не так давно прочитал – она о пастырском служении у него как раз, называется «Опасное призвание». Рекомендую всем пасторам! Ну и служителям церкви в принципе – всем тем, кто в церкви трудится. Когда ты имеешь влияние на людей...

* Ваша любимая цитата или афоризм?

– Последние несколько лет я вспоминаю... Это, наверное, цитата – не афоризм точно... Одна девушка проходила курсы по душепопечению, и наставники ей дали один совет, который мне очень нравится – он мне как-то запал, и я его периодически вспоминаю. Можно сказать, это моя любимая цитата последние пару лет, и звучит она коротко: «Научись жить с разочарованием».

Ну, я могу немножко расшифровать... У нас бывает много ожиданий, много каких-то моментов, в которые мы думаем «ух!» – но потом приходит момент... И вот как ожидание праздника лучше самого праздника – потом приходит праздник, и ты понимаешь, что совсем не то, хотелось не того... И тем не менее, ты должен жить с этим спокойно. То есть, не падая, не раздражаясь, не гневаясь, не унывая, не впадая в депрессию... То есть вот, разочарования всегда будут. А вот учиться с ними жить, уметь с ними жить – это вот гораздо сложнее. Поэтому мне нравится это вот как лозунг такой... Я бы даже сказал, что это девиз.

А эта девушка – она проходила специальный курс, у нее были свои душепопечители, и они ей сказали несколько моментов, и вот один из них – чтобы она научилась жить с разочарованием. Потому что она как бы всё время переживала, когда что-то не получалось в очередной раз – она начинала... У нее был спектр реакций разных, начиная от уныния и до обвинения кого-либо, что кто-то там что-то не сделал, не смог и так далее...

– А почему Вас это так зацепило – Вы много такого наблюдали в жизни?

– Ну, понимаете... Пастор – он по умолчанию душепопечитель. И если у него нет этого дара – это плохо. Ведь приходит очень много людей с совершенно разными взглядами и отношением к тебе лично и ко всему церковному служению в целом, и надо с этим жить...

И могут быть разочарования в людях, особенно на которых ты надеешься, рассчитываешь... А вот надо научиться с этим жить, потому что есть много вещей, о которых говорит Библия... Что «проклят всяк, надеющийся на человека». А мы все равно надеемся, потому что нам свойственно быть в команде, мы социальные существа... Но разочаровываемся, когда человек, про которого думаем: «Ну вот с ним-то мы кашу сварим», а он нам туда раз – и деготь какой-нибудь выльет, и всё – и вся каша пошла в мусорку...

* В завершение – пожелаете что-нибудь читателям?

– Ну что пожелать? Двигаться с Господом! Только Он не дает унывать и падать. Ну, я имею в виду падать так, чтобы не вставать – потому что падать мы все равно будем... И быть открытыми, искренними – вот это я очень тоже ценю в людях.

– Спасибо Вам большое за интересную беседу!

– Спасибо и вам!